Под утро уже всегда оставалось мало народа. К этому времени завсегдатаи уже отсыпались кто где, надравшись ночью до состояния не стояния. Сейчас же солнце уже как несколько пару часов поднялось за горизонт, и в баре были оставались либо самые крепкие, либо утомленные жизнью, либо те, кто никак не мог уснуть. А вообще, я не шибко интересовалась публикой, что так стремительно поглощала ассортимент, представленный на полках и на стойке бара. Моя смена подходила к концу, оставалось каких-то полчаса, и я уже предвкушала ощущение умиротворения в своей кровати. Да, подушка и одеяло были самыми прекрасными вещами на этом свете. По крайней мере, сейчас. Ночь выдалась какой-то неспокойной. Пара брак это, конечно, обычное дело в этом баре. Но сегодня все были недовольные, злые. Заводились чуть ли не с полуоборота. Так что я была уставшая и с недобрыми мыслями.
Я стояла за стойкой, протирая стаканы, слушая какую-то душераздирающую песню, что неслась из старого автомата (да да, в этом баре был даже и такой. Непонятно, почему его никто не выкинул, потому что он заводился только если его хорошенько пнуть. Но посетителям нравилось), как дверь открылась, впуская в помещение свежий воздух.
Я подняла взгляд и просто застыла. Дыхание перехватило, а по спине пробежала стая мурашек. Слишком неожиданно. Я не была готова к такому повороту событий. Ну вот никак не сегодня. Да, я знала, что это рано или поздно произойдет. Все же, мы переехали на новое место, и Ада созвала всех. И, конечно, он должен был сюда приехать. Но это было слишком... в общем, слишком.
Данте Блэк. Первая и, могу сказать с уверенностью, единственная любовь за все столетия моей продолжительной жизни. Огонь, вода, медные трубы. Все пройдено вместе. Пройдено с великой победой, с кучей курьезов, и кучей выноса мозгов. В особенности между ним и мной.
В моей памяти слишком жива та картина, когда он уходил. Когда мы в очередной раз орали друг на друга, кидались посудой, выясняли слишком запутанные отношения. А потом он собрал вещи и ушел, громко хлопнув дверью. А я хотела его остановить, оставить рядом с собой. Но все никак не могла себе признаться, что он мне нужен. В общем-то, все то же самое, из-за чего мы ссорились на протяжении стольких столетий. Потому что я никак не могла решить что мне нужно. Что он мне нужен. А поняла это только потом, спустя некоторое время после его ухода. Когда смотрела на тот медальон в виде птицы (которая, кстати, очень напоминала феникса), и вспоминала. Этот медальон я не снимаю до сих пор. Висит и красуется на шее. Он уже стал частью меня. Даже не замечаю его присутствия.
Не проходило и дня, как я хотела попросить Аду открыть портал, чтобы поговорить с ним. Увидеть эту ехидную улыбку, заглянуть в смеющиеся глаза. А потом включала телевизор и видела его с очередной моделью. Или актрисой. Или еще какой-то бабенкой, которой мне хотелось размозжить череп о ближайшую стену и стереть с ее размалеванного лица такую довольную и счастливую улыбочку. Меня брал злость, распирал гнев, и я отыгрывалась на деревьях в лесу либо тренируя навыки рукопашного боя, либо владение оружием. У него появилась дочь. Он был такой весь из себя популярный, глянцевый и примерный. Что меня порой тошнило от этой идиллии в его жизни. Конечно же я все знала о нем. Ада его часто навещала, у нее были порталы. Она звала меня с собой. Но я не могла. Я же в конце концов решила его забыть. Решила, что за большое количество времени чувства к нему уйдут, и что его видеть ну вот никак не стоит. А то весь план пойдет насмарку. Да он и пошел, в общем-то насмарку. Все равно мысли рано или поздно возвращались к этому треклятому фениксу. Пусть я и отвлекалась каким-то непродолжительными отношениями. Да разве кто-то мог заменить этого? Вот именно, что никто.
В животе словно завязали узел. Я не могла не вдохнуть, не выдохнуть. Просто смотрела ошалевшими глазами, как он медленно подходит, садится за стойку. Даже глаза не поднимает. Может, попытаться слиться? Черт, а напарника-то моего нет. Ушел пару часов назад, когда народа стало меньше. И этот голос. Такой знакомый. До боли, до мурашек, до скрежета зубов от всей ситуации.
Нет, он еще и издевается. Это его научили в этом там его... даже забыла где он там ошивался последние годы. Усмешка, показушно ровный тон, а в глазах злость. Неужели я не знаю тебя, Блэк? Просто как свои пять пальцев.
Меня словно окатили ледяной водой. Шок спал, удивление прошло, а во мне медленно так поднималась волна злости и гнева. Да как он вообще смеет заваливаться сюда с утра пораньше, и строить из себя не пойми что? Я впилась в него испепеляющим взглядом. Даже комично, это ведь он у нас сжигает всех дотла одним своим прикосновением. Зато я могу его убить. И вот сейчас это желание было настолько сильным, что я даже почувствовала, как крылья начали прорезаться сквозь кожу на лопатках. Успокоиться. Сделать что-то другое. Я отвела взгляд, посмотрела на дверь позади него, сделала два глубоких вдоха. Не помогло. Ни капли. Снова опустила глаза на такое с виду невинное и настолько притягательное для меня лицо. А в его глазах плясали бесенята, которые словно говорили мне, как сильно он хочет вывести меня из себя. Сбить с толку и взять ситуацию полностью под свой контроль.
— Ты какого рожна здесь забыл? — В моей руке лопнул стакан, который я так старательно полировала полотенцем последние минуты три. Стекло посыпалось на барную стойку, впиваясь в мою кожу и разрезая ладонь.

Я не могла поверить. Мне хотелось ударить себя, протереть глаза. Может, это сон? Я просто не могла поверить, что он здесь, такой самоуверенный, такой весь... такой родной. В голове проносились картины из прошлого, смех, улыбки, звездное небо. Я просто вспоминаю все эти моменты. Каждый день. Надеялась, что за двадцать лет они уйдут из моей головы, но нет. Я жестоко ошибалась. Да мне потребовалось признаться себе, что мне его не хватает пара лет. Слишком уж не хотела мириться с этим. Слишком уж для меня это было больно. А теперь он сидит тут и смотрит на меня.
Я не чувствовала его прикосновения. Я не слышала его слов. Глаза. Я просто смотрела, как переменились его глаза. Я увидела то родное в них, что все эти годы меня преследовало. Не эти, в которых читалась злость, когда он только зашел. Другие. Которые снились по ночам, и по которым я скучала.
Я очнулась только после того, как на меня вылили добрую половину бутылки водки. И зашипела, как кошка. Резкая боль вернула меня в реальность. Я оттолкнула руки Данте.
— Я сама могу справиться, — резко. Холодно.
Почему я вообще так на него взъелась? Мне хотелось кричать ему прямо в лицо, что он бросил меня, что он уехал к этим своим моделям, которые велись на его смазливое личико, как на распродажу в брендовом магазине. А когда я узнала про его дочь. Оооо, тут я вообще была в шоке. Я сначала потеряла дар речи, потом его обрела и высказала Аде все, что думаю по поводу ее непутевого братца, — своим братцем я его уже упорно не признавала, — и ушла к себе в комнату бросать то, что не может разбиться. Я же все таки воительница, и нрав у меня тоже достаточно воинственный. Вот в такие моменты. Я не могла понять зачем он взял девочку из приюта. А об этом Ада мне тоже сообщила. Но потом поняла, что, в общем-то, увижу его еще не скоро, и вообще пусть делает, что хочет, меня это не касается никаким боком. А вот нет. Касалось же. Украдкой выпытывать информацию у Филин и получать от нее за это вздернутые брови, насмешливый взгляд, и хитрую улыбку.
Руку саднило. Не хотелось мне ему говорить, что я уже давно ничьими силами не питалась, ни инкубов, ни нимом, ни тем более даэвов. Не хотелось мне этого. Так что рана хоть и быстрее зарастет, чем у людей. Но не моментально.
— Моя смена заканчивается через полчаса, — я кинула взгляд на часы и последних посетителей в баре, — Как и работа бара. Так что посиди в сторонке и постарайся никого не очаровать.
Я уже не была злой. Скорее, это выливалось наружу то, что я копила все эти годы. То отчаяние, которое росло во мне каждый раз, когда он был мне нужен, но я не могла позволить себе его позвать. Просто я знала, что это причиняет ему боль. Что я причиняю ему боль. И от этого становилось очень тошно, на самом деле.
Я постоянно думала, как он до сих пор меня не убил. Потом вспоминала, что меня невозможно убить, пока я сама не исчерпаю свои шесть воплощений. Либо ему бы пришлось убить феникса, а для этого сначала найти его. Так что, не знаю. Наверное, если бы была возможность, то убил бы с превеликим удовольствием. А так ему оставалось только злиться на меня, орать, кидаться в ответ предметами.
Хотя, признаюсь, не всегда все было так плохо. Бывали прекрасные моменты. Моменты, когда мы были полностью поглощены дуг другом. Мы столько раз пробовали что-то начинать. А потом я пугалась и все ломала. Все ломала и крушила, как и положено войну. А он молодец, все это время держался, терпел меня. Да я бы себя сама убила, если бы могла.
Я смотрела на часы. У меня было полчаса, чтобы четко построить в своей голове модель разговора. Чтобы продумать наперед, что он может сказать, и что я могу на это ответить. А может, телепортнуться по-быстрому из бара? Ну вот так взять и сбежать. Нет. Что я веду себя как школьница. Испугалась какого-то феникса.
Время тянулось слишком быстро. Словно сама Вселенная хотела нашего разговора. Ну, о чем мы можем говорить? Спрошу у него как дела, как его дочь поживает. А кстати, интересно, он ее с собой привез? Или оставил в Лондоне? Навряд ли. Вот отлично, об этом и спрошу. Ну, не будет же он поднимать тему наших отношений. Зачем оно ему? Я нервно протирала бокалы. С забинтованной рукой это вообще было сложно делать, на самом деле. Но мне нужно было делать то заученное за века, что делалось автоматически, пока мой разум паниковал и предлагал мне как я могу убежать отсюда.
Часы показали, что пора закрывать бар. И что разговор, который откладывался двадцать лет, наконец должен состояться. Я спровадила парочку засидевшихся посетителей, которые бросали недоуменные взгляды на Блэка, что хитро сидел за столиком в углу. Закрыв дверь и перевернув табличку, я сходила за стойку, налила два стакана джина, один сразу выпила, и снова налила. И прошла к столику Соловья.
— Итак, я слушаю тебя, — я поставила перед ним стакан и села напротив, потирая лоб пальцами.

Прошло всего каких-то двадцать лет. Что это, по сравнению с нашей огромной жизнью? Так, как день для обычных людей. Я пила джин маленькими глотками, стараясь не морщиться. Эта дрянь жгла горло, была противная на вкус, но ничего лучше в баре к утру не оставалось. А последнюю бутылку водки этот наглец вылил мне на руку. Я размотала полотенце, что так услужливо Блэк использовал вместо бинта. От раны не осталось и следа. Регенерация все же отличная штука.
Скажи, Блэк, как можно тебя забыть? Я задавалась этим вопросом раз миллион, наверное. И никак не могла найти ответа. А сейчас он сидит передо мной. Я рассматривала его из-под опущенных ресниц, пока он что-то говорил. Не постарел ни на секунду. Совершенно не изменился. Ну, только прическу сменил. Но эта ему идет слишком хорошо. Он чертовски хорош. Нельзя быть таким идеальным. Ну, вот, никак. Понятно, почему перед ним не могла устоять ни одна женщина. Да так всегда было. Где бы мы не появлялись, этот феникс сразу же приковывал внимание, и склеивал девиц, стоит только поманить пальцем, как говорится. Помню, мы даже устроили один раз соревнование, кто из нас больше склеит за ночь. Сколько это было? Лет, наверное, двести назад. А кажется, словно вечность прошла. Ну, конечно же, выиграл он. Но это была заслуженная победа. Я даже не расстроилась, что проиграла. Но оторвалась я не намного. Так, наверное, человека на три.
Неудачный разговор? Это он серьезно? Это он точно сейчас про тот, когда он ушел, громко хлопнув дверью, а я всю комнату вверх дном перевернула, сломала то, что ломалось, и разбила все, что могло быть разбитым? Интересная у него интерпретация. Я поморщилась на этих словах и усмехнулась. Ненавидела вспоминать тот день. Иногда до сих пор перед моими глазами стоит эта закрывающаяся дверь, и сильный хлопок, что эта самая дверь чуть ли не слетела с петель. И звук быстро спускающихся по лестнице шагов. Отдается в моих ушах, унося самое важное из моей жизни.
А потом он дотронулся до моих губ. И по мне словно ток пустили. Это был настолько короткий и сдержанный поцелуй, что я даже не успела ответить. Хотя, это мне сделать очень хотелось. Я невольно дотронулась до губ подушечками пальцев, словно проверяя, не показалось ли мне это. Святой Будда, да мне так давно и так сильно этого хотелось! Вот правду говорят, что девушки тупые и до некоторых туго доходит. В общем, в этой ситуации я была именно такой. И мне потребовалось более пятисот лет, чтобы до меня наконец дошло. Не хочу я быть ни с кем, кроме него. И, если он хочет все это закончить. То стоит рассказать все, что накопилось. Нужно просто расставить все точки над той самой буквой, вылить друг на друга все, что накопилось за двадцать лет.
Щекотка, это вообще моя главная слабость. И кто знал это лучше него? Война на подушках, щекотка, музыка, смех. Все это присутствовало в самые лучшие дни в нашей с ним жизни. Я скучала по этому.
И сейчас вся злость, вся агрессия, все, что бурлило внутри и не давало трезво мыслить, куда-то улетучилось. И в голове наступила такая ясность. И усталость. Как же я устала от этого всего. Это так износило мой хоть и бессмертный, но все же организм. Стрессовые факторы, что влияют на системы, никто не отменял. Я, кстати, успела выучиться на врача, когда мы были в Канаде, до Дэрри.
— Мир, — я закрепила это обещание на мизинцах, прямо как в детстве, — Но знаешь что? Я хочу, чтобы мы с тобой обсудили все. Просто все объяснили друг другу. Раз мы хотим все начать с нового листа, то нужно раскрыть все карты, и выговорить все, что накопилось.
Я сходила за барную стойку и принесла две бутылки пива. Разговор будет достаточно долгим, бар начнет свою работу через несколько часов, так что, времени у нас много, а все, что мы выпьем, просто вычтут из моей зарплаты. Хотя мы с владельцем уже достаточно хорошо заобщались, пускай я тут и работаю без году неделя.
— Этот парень... Ну, слушай, я бы не сказала, что он мой любимый человек. Да, чувства к нему были, — да, это было сложнее, чем я думала. Просто странно выговаривать это все ему. Но, раз уж мы договорились на чистоту, то нужно говорить все, и без утаек, — Но он был... Не ты. Просто не ты. А когда он сделал мне предложение, я отказала, и на следующий день мы уехали сюда. Так что, это какая-то несчастная история любви получается, — я улыбнулась, — Ну, а ты? Что там с твоей дочерью? Ада сказала, что она у тебя появилась, но я так и не поняла что, да как. Она человек? Или тебе удалось отыскать какое-то новое существо в нашем мире?

Всегда так случалось. Он только хотел все закончить, а я не отпускала, держала его рядом с собой, давая ложные надежды, не решаясь признаться. Я говорила ему, что ненавижу, миллион раз. А что люблю, миллион и один. И все это повторялось снова и снова. Бесконечное число раз. Почему я все это делала? Неужели до меня не могло дойти раньше, что все, чего я хочу — это он. Но нет, в моей голове упорно засело, что, если я соглашусь на это, то наверняка случиться что-то ужасное. Что просто все рухнет. И боль будет намного больше, чем после всех этих скандалов и нервотрепок.
Мы знаем друг друга больше, чем пятьсот лет. Знаем друг друга до кончиков волос. И я даже не подала виду, что удивилась. Его дочь. Валькирия. Вот ведь. Может, судьба так и толкает нас друг к другу? Она просто строит наше с ним будущее. Но немного с другими людьми. Ничего. Этого следовало ожидать, что когда-нибудь такое случиться. Я ведь знала о том, что после наших ссор он не в монастырь ходил. А утихомирить свою злость. А вот как — за стаканом чего покрепче, или сексом с другой, этого не знала. Даже думать об этом не хотела. Но, факт остается фактом. И почему мне не сказала об этом Ада? Почему я узнаю об этом только сейчас? Ладно, это все неважно.
Я встала из-за стола, и подошла к окну. Солнце заливало своим светом все живое, до чего только могло дотянуться. Я думала. Это было самое важное решение в моей жизни, наверное. И вроде я уже взрослая, и могу ответить. Но почему я так боюсь? Для себя весь все давно решила. Для себя я уже давно ответила, чего именно хочу. И как часто представляла себе это. Может, не в этом месте, не так. Но с таким исходом.
Я почувствовала, как он встал из-за стола, и подошел ко мне. Встал прямо за мной, ожидая ответа. Не торопил меня, понимая, что сейчас я решаю нашу с ним судьбу. Он все решил, когда первый раз сказал, что любит. А я. Я, наверное, тоже решила еще тогда. Только вот губы не могли этого сказать. Словно внутри меня стоял какой-то заслон, что не давал пролиться словам.
Я повернулась к нему, заглянула в глаза. Мне хотелось столько всего сказать, столько всего сделать. Но словно все слова куда-то пропали. Словно я вообще говорить не умела. Я вздохнула глубже, пытаясь унять дрожь в руках. Посмотрите, я, валькирия, ангел смерти, та, что сметает своих врагов, и может отправить в могилу армию, стою здесь с пересохшим горлом и дрожащими коленками от волнения. Все так забавно, кто бы знал.
Лучшего решения в мою голову просто не пришло. Я докоснулась рукой до его лица, проведя по щеке, улыбаясь. Да, я все решила. Наконец, я готова ему это все сказать. Может, это станет самой главной ошибкой в моей жизни. Может, через какое-то время я и пожалею. Но сейчас это кажется самым правильным решением. Это именно то, что я хочу.
Я поднялась на носочки, и осторожно коснулась его губ своими. Я боялась, что он сейчас меня оттолкнет. Хотя и понимала, что не сделает этого. Но моя голова кружилась, сердце колотилось, как бешеное, готовое просто разорвать ребра, рассечь кожу и вырваться куда-то.
Я обняла его за шею, притягивая к себе, заставляя быть ближе. Это было так опьяняюще. Это круче водки, виски, да и любого алкогольного напитка. Это намного сильнее. Внутри разливалось тепло, щеки просто горели, а чувство было, что я сейчас расплачусь. Да, расплачусь, как маленькая девочка. От всего, что меня переполняет. От всего, что я столько долгое время скрывала, пыталась зарыть глубоко в себе, но оно не умерло. И сейчас это все вырвалось наружу, накрывая новой волной, просто сметая на своем пути всю нерешительность. Его губы были со вкусом джина. Ненавижу его. Но они были такими притягательными и сладкими. Я просто не могла их отпустить. Не могла оторваться.
Я не знаю, сколько прошло времени, пока мы так стояли. Стояли, вкладывая в этот поцелуй все, что накипело за эти двадцать лет. Пытаясь рассказать все. Пальцы застревали в волосах, а руки, казалось, были повсюду, обжигая прикосновениями.
Я мягко отстранилась. Мне нужно было перевести дыхание. Я посмотрела на него, жадно глотающего воздух, с красными щеками, и безнадежно испорченной прической.
— Я люблю тебя, Блэк, — Мои губы дотронулись до ямки между его ключиц, а носом я устроилась где-то в районе его груди, — Моё решение навсегда останется таким. Я больше никуда тебя не отпущу, как бы ты этого не хотел.
Я подняла голову, смотря на него, и улыбаясь, как дурочка. Счастливая влюбленная дурочка. Меня накрыло, словно тогда, при нашем первом поцелуе. Как в ту ночь, когда все это началось.
— Только пообещай больше никуда не сбегать. И расскажи обо всех своих детях, — я рассмеялась, — Да и вообще, обо всем, что мне нужно знать.